В том месте и в то время, когда ни места, ни времени еще не было, жил-был, обитал или имел Бытие один необыкновенный Сеятель. Когда наступала пора, он непрестанно сеял и сеял все, что только можно. Но иногда сеял даже и то, что иным вообще не приходило в голову.
В обители Сеятеля было много лукошек с отборными семенами, а в его саду, росло вечное *Древо всех семян*. Когда заканчивались в лукошках семена, а вечное Древо было неприкосновенным запасом на случай неурожая, наступала для Сеятеля пора Великой жатвы. Собирались новые семена, веялись, сортировались и отправлялись по лукошкам до своей поры.
Кроме своих любимых семян Сеятель еще занимался книгами. Их у него было две. Одна - Вечная Книга, книга Вечной Истины - чистая теория. Другая - Великая книга, книга Частичной Правды - сплошная практика. Книга Вечной Истины называлась Вечной, потому что никогда не менялась, а Истины - потому что не имела никаких противоречий. А Великая книга, это та, которую писали, как говорят, «все, кому не лень». Она и называлась Великой, потому что у нее было великое множество авторов.
Обитель Сеятеля, как и его Вечная книга, тоже была вечной, потому что не знала времени. Вокруг этой вечной обители была абсолютная Тьма. Тьмы было так много, что Сеятелю постоянно приходилось напоминать ей серебристо-белым сиянием о своем присутствии.
Тьма побаивалась этого серебристо-белого сияния и никогда не проникала в обитель Сеятеля, не нарушая в ней Истины. А в целом, между Сеятелем и Тьмой был всегда мир, почему его Вечная обитель и называлась Миром Истины.
Тьма была очень темной, но догадывалась, что главное призвание Сеятеля – сиять. Она говорила в себе: *…собою из себя сияя*, и называла его Сиятелем, т. е. тем, кто сияет. *Сиять и сеять – близки*- думал Сеятель - как сияющий и сеющий. Пусть будет Сиятель. К тому же:
кто учит – учитель,
кто читает – читатель,
кто сеет – сеятель,
а кто сияет – сиятель, ай да Тьма, ай да умница.
А буква *л* во всех этих словах говорила о любви к этому занятию, о чем бедная Тьма не имела ни малейшего понятия.
Серебристо-белое сияние – это была сама жизнь Сеятеля, его Бытие. В его сиянии, на границе с Тьмой, появлялась Радуга, и это было, даже для Тьмы, *страшное великолепие*. Сеятель очень любил красавицу - Радугу, поглаживал ее своим серебристым сиянием и ласково говорил ей - * моя Радуга*.
Сеятель знал, что в его Радуге - Семь его сиятельных Сыновей и очень радовался, что они все пока еще в его Обители, и им ничто не угрожает. Все семь Сыновей Сеятеля тихо и спокойно жили, как сказано в Вечной книге, *в недре Отчем*. Каждый знал свое место и не стеснял другого, потому что сиял только своим светом, или, как в Великой книге – «на своей частоте».
|
