Я - не согласен!
Часть первая
БЕДА
Идите и делайте;
вы всегда успеете оправдаться позже.
Грейс Хоппер, контр-адмирал
На дворе по-летнему тепло. Хотя еще не лето. Но уже и не весна. Конец мая. 28-е. Вечер. Иду домой с работы. Чувствую себя усталым. Но не от работы. От жаркого дня. Странно: большинство людей любят лето. А я… Я тоже его люблю, но зимой чувствую себя лучше. Не душа чувствует себя лучше, но тело. Зимой бодр, летом – вялый. Груз лет, так сказать. Хотя нет, в свои 58 бегаю, как молодой. Иные даже завидуют. А их зависть – для меня лишняя порция адреналина, однако. Эх, прожить бы еще столько, да полстолько, да четверть столько, да… Стоп! Не получится. Я смертный, как и все. Осталось-то… А сколько, собственно, осталось? Минимум, 9 лет. Да. Моей крошке будет 23, мне – 67. Только тогда я стану ненужным. Ни доченьке (она станет самостоятельной), ни сыну (он уже давно самостоятельный), ни жене (она у меня всегда самостоятельная: умница, порядочная, красивая. Любимая). Остальное не имеет значения.
Вот и дом. Возле дома – детишки, старушки, собачки. Всё как всегда. Поднимаюсь на свой этаж. Открываю ключом дверь квартиры. В прихожей – свет. И жена. Вся в слезах. Лицо – пятнами. Глаз не видно: опухли.
- Что такое?!..
В мозгах – искры, молнии, калейдоскопически сменяющиеся: «Кто умер – брат, сестра, кто-либо из племянников? В её роду? В моем?»
- Саша, Сашенька, что случилось? – обнял её за плечи, повернул к себе. Плечо мое сразу стало мокрым. Она пыталась что-то сказать, объяснить, но – лишь утробные всхлипы, а я пытаюсь ее успокоить, глажу, похлопываю по спине ладонями.
Не отрывая лица от моего плеча, она скользнула лицом по моей шее, по подбородку, чуть-чуть отстранилась и выдохнула:
- Изнасиловали Зорьку… - ноги ее подогнулись, удержать не смог: остолбенел. Она села - упала на пол, прислонилась к стене и по-настоящему завыла. А я, не чувствуя ног, рук, тела, сел к противоположной стене:
- К…кто?..
- Андрей Бучин… Десятиклассник… Из её школы… - икота не проходила. Почему-то все во мне и на мне стало холодным, не моим, инородным. Лишь в голове метеором вспыхнул эпизод…
Не глядя на медсестру родильного дома, вручаю ей цветы, неуклюже принимаю из её рук белый сверток. Откинул рукой угол конверта и увидел ЕЁ… Волосики тёмные, что тут же понравилось мне. Личико красное и чуточку сморщенное. Сама серьёзная, глазки закрытые. И вдруг – вдруг! – она улыбнулась. Самая первая её улыбка – моя! Папина, но не мамина! Всю жизнь буду носить в себе эту улыбку, и никто никогда не убедит меня, что та улыбка – нечто инстинктивное. Нет! Она улыбнулась лично мне, своему папке…
И другой эпизод, тоже с определенной символикой. Один из выходных. Саша в ванной комнате, а я с доченькой в гостиной, шалим, забавляемся.
- Серёжа, дай мне, пожалуйста, халат, - открыв дверь ванной, попросила Саша.
- А где он?
- Где-то там, посмотри.
Я посмотрел. Не вижу. И вдруг Зоренька проворно побежала (если можно так сказать: она только-только научилась ходить) в нашу спальную комнату, взяла халат и трусцой – к маме:
- Мама! На!
Мы оторопели! К этому времени она только начала ходить, только начала усваивать простенькие слова и словосочетания. А тут проявила почти взрослую сообразительность и не младенческую оперативность! Именно в этот миг я всем своим существом понял: ЭТО НАШЕ ДИТЯ! И я, только я за неё в ответе. За её будущее. За то, чтобы она хорошо взрослела, чтобы не знала понятий: обида, боль, глумление…
Тогда, глядя прямо в глаза Сашеньки, произнёс отрывисто, даже резко:
- Саша! Если хоть кто-нибудь попытается её обидеть в жизни – убью!
Видимо, поняв ответственность момента, Саша с испугом ахнула:
- Ты что? Плюнь через плечо!
И вот – обида, глумление, боль.
Ну, что же, надо держать слово. Я же – мужчина. Отец. И – юрист.
* * *
- Женька, я звоню. Узнал?
- Хотя и редкие звонки, но узнал. Здравствуйте, Сергей Николаевич. Звонок по делу?
- Да. Мне необходимо к завтрашнему утру, часам к семи-восьми доставить в домик сторожа на Завалинке некоего юнца, Андрея Бучина. Он учащийся школы №11. Десятиклассник. Спортсмен. Лыжник. Шахматист. Забавляется гантелями. Красавец. Высок. Волосы черные, волнистые. Внешне смахивает на болгарина…
- Стоп! Это не Бучина-банкира ли сын?
- Да. Он самый. Знаешь?
- Знаю. Что он натворил, позвольте узнать?
- Любопытство не поощряется в данном случае. Придёт время – узнаешь. Доставь его туда тихо и без суеты, без насилия и обиды. Аккуратно. С комфортом. Привяжешь его к консоли и быстро уходи. Я буду где-то там рядом. Проверь, чтобы вблизи никого не было. Всё. Остальное – со временем.
- Он не должен никого видеть, знать?
- Да. Обязательно.
- И ещё: где он сейчас?
- Не знаю. Дома его нет.
- Будет сделано. Вас в сторожке я тоже не должен видеть?
- Да. Тоже. Сделай дело и уходи. Или уходите, это твои вопросы. Никто из твоих ребят не должен знать, что просьба исходит от меня.
Всё. Мотор запущен. Машина покатилась. Не хочу, но этот звонок необходим.
- Да, слушаю, - женский голос. Жена?
- Говорит Кремнёв. Здравствуйте. Хотел бы услышать Степана Григорьевича.
- Да… Сейчас-сейчас, минуточку… Сергей Николаевич, это правда?..
- Передайте трубку мужу.
- Бучин у телефона. Здравствуйте, Сергей Николаевич. Мне некоторое время назад сообщили… Да… Мы мужчины. Отцы. Малые дети – малые заботы, большие… Да… Что будем делать?
- Где сейчас ваш сын?
- Ума не приложу. Уже второй час ночи. Видимо, ему стыдно появляться перед мои очи. Примите мои соболезнования, Серг…
- Моя дочь жива. Она не умерла.
- Вот и хорошо… Остальное решим по-деловому.
- Это как же?
- Ну, если решать экспромтом, то молодые люди должны сами договориться, а мы, взрослые, попытаемся облегчить их первые шаги…
- Стоп. Деловая часть ваших предложений мне понятна. Не за тем звоню. Никогда не был торгашом. Я даже донором в молодости не был. Потому, что за кровь платили деньги, давали дополнительные отпуска, освобождали от работы. А кровь человеческая не рублём ценна. Рублём она обесценивается. Опошляется. Я о другом. Для вас не должны быть неожиданными мои дальнейшие шаги. Или намерения. Кара за совершенное преступление должна быть тяжелее самого преступления. Заметно тяжелее. Это говорю вам я, юрист. И докажу это. А не докажу – стану вровень с вашим сыном. Пока. – Я бросил трубку.
Не надо было так с ним. Он ведь ни при чем. Он тоже страдает. Его карьера может рушиться. Для него это тоже удар. Что ж, ладно. При случае извинюсь.
Перед уходом с конторы позвонил домой:
- Сашенька, я звоню. Как Зорька?
- Молчит, лежит. Глаза закрыты… А слезы текут, не переставая. Как их много у неё… Тебя стыдится, говорит, чтобы пока не заходил к ней.
- Ладно. Учту. Ты ложись, отдохни. Рядом с ней. И молчи. Дай ей отойти. Меня не будет до обеда или несколько дольше. Тебе задание: провести медэкспертизу и получить заключение. Причём, дома, не надо везти её в больницу. Приглашай врачей домой. Ты врач и всё понимаешь. Остальное – моё дело. Пока. Не теряйте меня. Ромке не звони пока, а если он позвонит – промолчи. Рано шум поднимать.
07:30 утра. Убрал стол. Подхватил саквояж, выключил освещение своего офиса, включил сигнализацию, закрыл дверь и спустился во двор. Времени достаточно. Машина слушается безукоризненно. Ехать недалеко, километров шестьдесят…
* * *
- Привет, юноша. Ты узнаёшь меня?
Одного охватывающего взгляда достаточно, чтобы удостовериться: Женька выполнил задание «на пять». Андрей стоял у опоры – деревяного столба с красивой резьбой. Ноги внизу крепко схвачены капроновым шнуром, руки подняты вверх, заведены за голову и тоже напрочь привязаны к столбу..
- Вы отец Зоряны Кремнёвой… Сергей Николаевич Кремнёв. Вы будете меня бить?
- Нет, что ты. Я только приведу в исполнение задуманное. Расскажи мне – где и как это произошло? Подробно, быстро и спокойно.
- А что вы задумали?.. Вы здесь один?
- Да, один. Ведь это касается только нас с тобой. А в отношении задуманного – не гони лошадей. Сейчас узнаешь. Так где и как?
Он колебался. Говорить ему трудно. От страха? Может быть, от стыда? Очень сомневаюсь. Стыд присущ совестливым, правильным людям. А теперешняя молодёжь скорее хамовитая, нагловатая и бесцеремонная. Его же поступок – волчий. Звериный. У него сработал инстинкт. Инстинкт, не освещённый разумом.
- В детском садике… Она была там одна, читала книгу, готовилась, видимо, к экзаменам. Я случайно увидел её, искал тихого места, чтобы тоже подготовиться к экзамену… Развяжите меня, отпустите… Я искуплю свою вину… Я…
- Не отвлекайся, рассказывай. Внимательно слушаю.
- Ну, зачем вам это?.. Случилось и случилось… Со многими соблазнительными девчонками такое случается. …Руки затекли… Ног уже не чувствую… Всё тело ноет… Отпустите!..
- Андрей, не тяни время. Рассказывай. Ты давно не был дома. Кушать хочешь. Дома тебя ждут. Беспокоятся. Чем быстрее меня просветишь, тем быстрее будешь дома.
- Так вы меня не убьёте?..
- Нет. Не тянешь на смерть. Не говори пустое, рассказывай по существу. И не обманывай меня. Не об-ма-ны-вай. Так надо. Я жду.
- Дядя Серёжа! Простите меня… Я готов сделать всё, что скажете… Я в тот момент…
- Цыц! Ублюдок… Я жду твоего рассказа. Тупого. Без эмоций, если ты это понимаешь.
(Отрывок из книги:
Василия Каминского
«Я - не согласен!»
|
Наверх